Осенний воздух, прозрачный и холодный, словно вливал новую жизнь в выцветший от кондиционеров офис. И вместе с порывом ветра, закружившим в вихре первые золотые листья, в дверь вошла она. Новенькая. Её звали Алиса. И с её появлением что-то дрогнуло в размеренном, предсказуемом мире Максима.
Алиса была не просто симпатична. Она была соткана из энергии, любопытства и какого-то внутреннего света, который заставлял мужчин замедлять шаг, а женщин — исподволь оценивать её наряд. Стройная, с острым подбородком и живыми, почти бездонными глазами, она влилась в коллектив с поразительной скоростью. Казалось, она уже всех знала, всё слышала, всё успевала. Её смех звенел, как хрустальный колокольчик, нарушая монотонный гул принтеров и тихий шепот переговоров. Она была любопытна до бесцеремонности, и её острый, цепкий ум, казалось, впитывал каждую деталь, каждую невысказанную мысль, чтобы потом, накрутив на свой изящный ус, выдать неожиданный и точный вывод.
Своим коллегам она с лёгкостью, за кружкой кофе, поведала историю своего ухода с предыдущего места. Её бывший муж, а по совместительству — начальник, вынес ей приговор холодно и цинично, словно расторгая не брак, а неудачный контракт: «Надеюсь, ты понимаешь, что после развода я тебя здесь видеть не хочу. Ищи себе новое место. Я обойдусь без тебя. Ты не такой уж уникальный специалист, чтобы за тебя держаться. За дверями офиса — сотни таких же. Не велика потеря».
Алисе было почти тридцать. Пять лет жизни, отданные тому человеку, теперь казались ей странным и чужим сном. Детей они не заводили — оба не хотели. И сейчас она лишь испытывала облегчение, что не была привязана к нему навеки материнством. А здесь, на новом месте, её словно подхватила свежая волна. И почти сразу её пронзительный взгляд упал на Максима.
Максим был её полной противоположностью. Ему было тридцать два, он был серьёзен, немногосложен, с спокойным, вдумчивым взглядом. Его скромность была не слабостью, а скорее следствием глубокой внутренней уверенности, которая не нуждалась в демонстрации. Но когда речь заходила о работе, он преображался: его ум, железная логика и непоколебимость в отстаивании своей точки зрения вызывали уважение. Он был тем, кто молча оставался после всех, чтобы помочь коллеге дописать отчёт, и тем, на чей совет всегда можно было положиться. Эта доброта и безотказность, идущая из самой глубины души, magnetically притягивала к нему людей.
Алиса развернула вокруг него настоящую осаду. Её комплименты были точеными и неотразимыми, её улыбка — обезоруживающей, её интерес — искренним и пылким. Коллеги лишь переглядывались, наблюдая, как непоколебимый Максим тает, как апрельский лёд под весенним солнцем. Инициатива всегда исходила от неё, и вскоре они уже встречались. Офисный роман развивался со скоростью, которая всех изумляла, но вслух никто не комментировал, предпочитая молча наблюдать за развитием событий.
Спустя несколько месяцев они уже говорили о свадьбе. И именно в этот момент судьба подбросила Максиму испытание. Его вызвал директор.
«Максим, проект на Алтае. Срочно. Командировка на два месяца, — начальник посмотрел поверх очков. — Возможно, задержишься на пару недель. Бери документы и в путь. Дело серьёзное».
Ехать не хотелось категорически. Сердце сжималось от предстоящей разлуки с Алисой. Но долг и обещанный по возвращении солидный бонус брали верх.
«Я вернусь, и мы сразу подадим заявление. Обещаю», — говорил он Алисе, целуя её в губы, которые пахли дорогим кофе и осенней помадой.
Она нахмурилась: «Твоя мама… Она с первого дня смотрела на меня, как на недоразумение. Она меня ненавидит. И я, честно говоря, её тоже».
«Я женюсь на тебе, а не на своих родителях. Жить мы будем отдельно. Просто будь с ними чуть повежливее», — мягко упрекнул он её.
«Вот ещё! Я не намерена ни под кого подстраиваться. А снимать квартиру — это дорого. Мне нужны деньги на платья, на туфли, на салоны. Я не собираюсь превращаться в затворницу в обносках!»
«Всё у тебя будет. Может, не самое роскошное, но обязательно будет. Не переживай», — успокаивал он её.
Мысль о красивом белом платье и весёлой свадьбе смягчила её. К разлуке она отнеслась с удивительным спокойствием. А вот Максима грызла тоска. В самолёте он закрыл глаза, пытаясь представить их будущее. Она будет готовить… Хотя нет, готовить она не умела и не любила. Ну ничего, научится. Он будет ей помогать — выносить мусор, чистить картошку, покупать подарки. Потом дети… Правда, Алиса не горела желанием рожать. «Но это сейчас, — утешал себя Максим. — Потом, когда забеременеет, поймёт, какое это чудо». Ему уже давно хотелось стать отцом. С этой тёплой мыслью он и задремал под монотонный гул двигателей.
На месте его встретили радушно. В офисе на Алтае царила совсем иная, почти семейная атмосфера. Симпатичная, энергичная секретарша, представившаяся Викой, показала ему рабочее место и сообщила, что сегодня он свободен — можно settledиться в гостинице и отдохнуть.
Гостиница была уютной, с видом на заснеженные уже вершины. Он устроился, прогулялся по незнакомому городу, где воздух был таким острым и чистым, что кружилась голова, и выспался так, как не спал давно. Наутро он с головой окунулся в работу. Коллег нашёл приятными и открытыми. Ближе всех он сошёлся с Димой — таким же командированным, работавшим здесь уже третий месяц и жившим в той же гостинице.
Они стали проводить время вместе. Вскоре Дима познакомил его со своей девушкой, Светланой. Они были неразлучны. Троица стала проводить вечера вместе: ходили в кино, на прогулки, а в дождливые вечера коротали время в номере у Максима или Димы, за разговорами и чаем. Максим наблюдал за ними и с новой силой тосковал по Алисе, хотя они и созванивались каждый день. Светлана была удивительным человеком — доброй, с мягким, покладистым характером, но при этом с внутренним стержнем. Она много улыбалась, а её серые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, смотрели на мир с таким тёплым и понимающим участием, что рядом с ней становилось спокойно и светло.
До окончания командировки оставалось около двух недель, когда жизнь Максима перевернулась с ног на голову. Позвонил отец. Его голос, всегда такой твёрдый и уверенный, теперь дрожал и срывался: «Макс, сынок… У мамы… Рак. Обнаружили поздно. Нужно дорогое лечение, препараты, которых нет в стране… Если продавать квартиру — негде будет жить, тем более ей… Без этого… Без этого она не протянет и года. Врачи прямо так и говорят…»
Мир сжался до размеров телефонной трубки. Максим не мог дышать. Его мама, такая хрупкая, всегда такая заботливая… Он немедленно хотел бросить всё и лететь к ней. Но директор на месте был непреклонен: проект нужно завершить, и только тогда он получит и зарплату, и премию, которая теперь казалась такой ничтожной по сравнению с горем.
Вечером, белый как полотно, он рассказал о случившемся Диме и Светлане. «Где взять такие деньги? Кредит таких размеров мне не дадут… Родители свои последние копейки отложили, но этого капля в море…» — голос его был ровным и пустым, словно в нём вымерло всё живое.
Дима тяжело вздыхал, перебирая options. Светлана молчала, но её взгляд был красноречивее любых слов — в нём читались боль, сострадание и бесконечная жалость.
А через два дня Дима бесследно исчез. Сорвался с места, не отработав и двух дней, бросив все документы. В офисе лишь разводили руками, недоумевая от его непрофессионализма. Удивление Максима вскоре сменилось шоком, когда тем же вечером в его номер постучали.
На пороге стояла Светлана. Бледная, с заплаканными глазами, она казалась совсем девочкой.
«Максим, мне нужно поговорить… Димка… Он сбежал. Как только узнал, что я беременна. Сказал, чтобы я «решалa вопрос». А я не хочу! Не могу!» — её голос прерывался. — А до этого он сам говорил о свадьбе, звал познакомиться с родителями… И я, дура, рассказала своим! А теперь… как я им в глаза посмотрю? Максим, ты должен мне помочь! Выручи! Притворись… будто ты отец моего ребёнка! Сходи со мной к родителям, как жених. Врать не придётся — говори всё как есть, просто опусти историю с Димой. Они его не знали. Потом уедешь, а я скажу, что мы передумали. Ну пожалуйста! Отец… он строгий. Если узнает, что меня бросили… он заставит меня сделать аборт. А я не могу! Я уже люблю этого малыша!»
Максим смотрел на неё, не в силах найти слов. Обман, ложь — это было против всех его принципов. Но она смотрела на него с такой мольбой, с таким отчаянием… Да и его собственная душа изнывала от беспомощности. Он попытался найти поддержку у Алисы, позвонив ей и сквозь слёзы рассказав о матери.
Ответ оглушил его: «Опять твоя мама? Да я её на днях видела — бодрая такая, с авоськами! Наверное, деньги выматывают у тебя! А нам на свадьбу нужны средства, и немалые! На самое лучшее платье, на ресторан!»
Его мир рухнул окончательно. В тот вечер он дал Светлане своё молчаливое согласие.
Родители Светланы жили в огромном, но уютном доме на окраине города. Её отец, Григорий Иванович, оказался не суровым тираном, а мудрым, проницательным мужчиной с добрыми глазами. Он внимательно выслушал Максима, расспросил о работе, о жизни, а потом неожиданно хлопнул его по плечу: «По глазам вижу — человек ты правильный. Взгляд прямой, честный. Я в людях не ошибаюсь — потому и бизнес мой держится. За такого зятя я дочку отдам спокойно».
Мать Светланы, Валентина Петровна, милая, чуть полноватая женщина, смотрела на него с материнской нежностью. За столом, ломящимся от угощений, разговор невольно перешёл на родителей Максима. Светлана, краснея, но глядя прямо, всё рассказала. О болезни, о деньгах, о безысходности.
Григорий Иванович помрачнел. Он долго молчал, глядя в свою рюмку. «У меня самого мама рано ушла… Я знаю, что это такое. — Он поднял на Максима тяжёлый взгляд. — Мы поможем. Дам тебе денег. Сколько нужно».
Максим вскочил с места: «Нет! Что вы! Я не могу… Это неправильно!»
«Правильно, — твёрдо сказал хозяин дома. — Спасёшь мать — заработаешь и вернёшь. Договорились?»
По дороге в гостиницу Максим бушевал: «Света, что ты наделала! Они всё знают! Я теперь должен жениться на тебе по всем правилам? А Алиса? Я не могу их так обманывать!»
«Но ты спасёшь маму! — тихо, но настойчиво говорила она. — А брак… Максим, он будет фиктивным. Только на бумаге. Родителям — успокоение, тебе — деньги на лечение, мне — возможность оставить ребёнка. Через пару месяцев тихо разведёмся. Ребёнка запишу на себя. Ты будешь свободен. Димa оказался подлецом, а ты… ты просто спасешь две жизни».
Последний довод прозвучал как приговор. Сжав зубы, Максим набрал номер Алисы, чтобы во всём признаться.
«Слушай, командировка затягивается, и тут такое… с мамой… нам придётся свадьбу отложить на несколько месяцев. Но я нашёл выход…» — он пытался вставить слово, но Алиса взорвалась.
«Надоел ты со своей мамочкой! Я не намерена ждать и тем более жертвовать своей свадьбой из-за её болезней! Деньги на лечение? Да лучше я их на свадебное путешествие потрачу! Если не вернёшься сейчас — всё кончено. Мне уже один предложение сделал, солидный мужчина, и мать у него, между прочим, здорова. Понятно? Пока!» — и она бросила трубку.
Максим долго сидел в оцепенении, глядя на тёмный экран телефона. Потом медленно поднял глаза на Светлану. В них читалась пустота и горькое прозрение.
«Знаешь… а я ведь мог на ней жениться…» — прошептал он.
Командировка закончилась. Максим вернулся домой ненадолго. Он молча положил на стол перед родителями конверт с деньгами. Мать плакала, отец молча сжимал его в объятиях, но Максим не стал рассказывать details. Потом он оформил перевод в алтайский филиал и уехал обратно, к Светлане, к своей новой, странной и пугающей реальности.
Они подали заявление. Сыграли тихую, скромную свадьбу в узком кругу. Григорий Иванович сдержал слово. Два месяца, о которых они договорились, пролетели. Но когда пришло время говорить о разводе, оба поняли, что не могут этого сделать. Их фиктивный брак за это время стал больше, чем договорённостью. Они обнаружили, что им хорошо вместе. Тихо, спокойно, надёжно. Максим видел, как Светлана заботится о нём, как готовит, как устраивает их быт, как светлеет её лицо, когда он возвращается с работы. Он ловил себя на том, что ждёт этих возвращений.
Через пять месяцев на свет появился маленький Гриша. Крепкий, голубоглазый карапуз, в котором дед души не чаял и находил всё больше своего. Никто и никогда не усомнился, что Максим — его родной отец. Он сам забыл об этом. Он с упоением нянчился с сыном, носил его на руках, пел ему песни. Его сердце, жаждавшее отцовства, наконец-то обрело смысл.
Лечение помогло. Мама Максима пошла на поправку. Когда родители приехали в гости к «сватам» и в разговоре случайно выяснилось, откуда взялись деньги на лечение, мама Максима заплакала от стыда и неловкости. Григорий Иванович обнял её по-отечески и сказал: «Ваш сын сделал мою девочку по-настоящему счастливой. Так что мы с вами — в расчёте. И даже в долгу».
Максим смотрел на Светлану, качающую на руках их новорождённую дочь Лизу, на сына, ползающего у его ног, на счастливые лица родителей. Он поймал её взгляд — тёплый, любящий, полный глубокой, безмолвной благодарности. И понял, что та осень, которая привела в его жизнь эгоистичную и красивую Алису, на самом деле была лишь предвестницей настоящей любви, которая пришла к нему под видом обмана и оказалась самой чистой и спасительной правдой всей его жизни.