Дождь лил как из ведра на стеклянную крышу роскошного особняка миллиардера, расположенного на окраине Сиэтла. Внутри Джулиан Мэддокс стоял у камина, в руках у него была чашка крепкого чёрного кофе, взгляд его был устремлён на пляшущий в камине огонь. Ему была знакома тишина; даже в этом великолепном доме он никогда не был по-настоящему окружён людьми. Успех принёс ему деньги, но не внутренний покой.
Раздался громкий стук в холле.
Джулиан нахмурился. Он никого не ждал: штат был на отдыхе, визиты случались редко. Он положил чашку и пошёл к парадной двери. Открыв её, он застыл — в дверном проёме стояла женщина, вымокшая до нитки, держащая на руках двухлетнюю девочку. Одежда её была потрёпана, глаза — запавшие от усталости. Девочка молчала, цепляясь за свитер матери, любопытно оглядываясь по сторонам.
— Извините, что потревожила, — дрожащим голосом сказала женщина. — Я два дня не ела. Могу убрать у вас в доме… лишь за тарелку еды для меня и моей дочки.
Джулиан остолбенел.
Сердце его будто остановилось — не от жалости, а от изумления.
— Эмили? — пробормотал он.
Женщина подняла голову, рот чуть приоткрылся от недоверия.
— Джулиан?
Время, казалось, свернулось само в себя.
Семь лет назад она исчезла: ни слова, ни прощания. Просто ушла из его жизни.
Джулиан отступил, ошарашенный. Последний раз, когда он видел Эмили Харт, она была в лёгком красном летнем платье, босая, в саду, смеялась так, будто мир не мог причинить ей боли.
А теперь… она стояла перед ним в лохмотьях.
Его грудь сжалась.
— Где ты была?
— Я не пришла за воссоединением, — ответила она, голос её дрожал, — мне просто нужно поесть. Пожалуйста… я уйду после этого.
Он опустил взгляд на маленькую: светлые кудряшки, голубые глаза… те же глаза, что у её матери.
Его голос дрожал: — Она… моя?
Эмили не ответила, просто отвернулась.
Джулиан сделал шаг вперёд: — Заходи.
Тепло дома окутало их. Дрожащая, Эмили пролила несколько капель воды на отполированный мрамор, пока Джулиан отдавал повару распоряжение накрыть на стол.
— У тебя всё ещё есть персонал? — спросила она тихо.
— Конечно, — ответил он, слегка сурово. — У меня есть всё… кроме ответов.
Малышка потянулась к тарелке с клубникой на столе и робко прошептала: «Спасибо».
Джулиан тихо улыбнулся: — Как тебя зовут?
— Лила, — прошептала Эмили.
Имя ошеломило его. Лила. Именно так они хотели назвать свою будущую дочь, когда всё было в порядке… до того, как всё рухнуло.
Джулиан медленно сел. — Объясни мне. Почему ты ушла?
Эмили колебалась, потом села напротив него, держа Лилу на руках.
— Я узнала, что беременна в ту же неделю, когда твоя компания выходила на биржу. Ты работал двадцать часов в день. Я не хотела быть обузой.
— Это была моя ответственность, — сказал он с горечью.
— Я знаю, — продолжила она. — Но потом… мне поставили диагноз — рак.
Сердце Джулиана сжалось.
— Это была вторая стадия. Врачи не были уверены, что я выживу. Я не хотела, чтобы тебе пришлось выбирать между твоей компанией и умирающей девушкой. Поэтому я ушла… родила одна, прошла через химиотерапию одна. И выжила.
Он остался без слов, раздираемый гневом и печалью.
— Ты не доверилась мне настолько, чтобы позволить помочь? — спросил он наконец.
Слёзы выступили у Эмили: — Я даже самой себе не доверяла, что выживу.
Лила дернула за край свитера своей матери: — Мама, я хочу спать.
Джулиан наклонился к девочке: — Хочешь отдохнуть в тёплой кроватке?
Она кивнула. Потом повернулась к Эмили: — Ты останешься здесь сегодня. Я приготовлю гостевую комнату.
— Я не могу остаться… — начала она.
— Ты можешь и останешься, — прервал он решительно. — Ты не кто‑то, ты мать моей дочери.
Эмили остановилась: — Ты правда думаешь, что это моя дочь?
Джулиан выпрямился: — Мне не нужен экзамен, чтобы знать это. Посмотри на неё: она моя.
В ту ночь, после того как уложила Лилу спать, Джулиан стоял на балконе, смотря на небо, залитое штормом. Эмили подошла, укрывшись халатом, одолженным у одной из служанок.
— Я не хотела разрушить твою жизнь, — призналась она.
— Ты не разрушила, — ответил он. — Просто исчезла из моей жизни.
Наступила пауза.
— Я не пришла ни о чём просить, — сказала Эмили. — Просто я была в отчаянии.
Джулиан повернулся к ней: — Ты была единственной женщиной, которую я любил. И ты лишила меня права сражаться за тебя.
Слёзы покатились по щекам Эмили: — Я всё ещё люблю тебя… даже если ты меня ненавидишь.
Он не ответил. Смотрел в окно, где спала Лила, в безопасности.
Наконец: — Останься. Хотя бы до того, как решим, что будет дальше.
На следующее утро солнце прорвалось сквозь серые облака, осветив особняк Джулиана золотым светом. Впервые за много лет дом не казался пустым.
Внизу, Джулиан неожиданно оказался у плиты, взбивая яйца. Аромат масла и тостов наполнял кухню. Раздались лёгкие шаги: Эмили появилась в дверном проёме, держа за руку Лилу, теперь в чистой пижаме, волосы аккуратно уложены.
— Теперь ты готовишь? — спросила Эмили с лёгкой улыбкой.
— Я стараюсь, — ответил он, накладывая тарелку Лиле.
Девочка забралась на стул и стала поглощать завтрак, словно не ела настоящей еды неделями.
— Она обожает тебя, — заметила Эмили, сидя на краю стола.
— Легко любить её, — отвечал он.
Следующие дни прошли в новом, спокойном ритме: Эмили, всё ещё настороженная, говорила мало, а Джулиан наблюдал за каждым её движением, стараясь вернуть утраченное время.
Но не все были довольны их совместной жизнью.
Однажды, вернувшись с совещания, Джулиан застал свою ассистентку Шарлотту, стоящую у двери со скрещёнными руками.
— Так теперь у тебя дома живут твоя жена и твоя дочь? — спросила она.
— Да. Эмили и её дочь.
— Твоя дочь? — удивилась Шарлотта.
Он кивнул.
— Это не очень разведённо. Правление уже задаёт вопросы.
— Пусть задают, — ответил он холодно. — Моя семья не интересуется биржевыми делами.
Слово «семья» прозвучало непривычно на его устах, но теперь казалось правильным.
Днём, на террасе, Эмили сидела, наблюдая, как Лила гоняется за бабочками по траве. Джулиан присоединился к ней с двумя чашками чая.
— Ты всегда любила закат, — прошептал он.
— Это был единственный момент, когда мир был в покое.
Он сделал глоток: — Почему ты не вернулась после выздоровления?
Она повернулась: — Я уже не верила, что моё место в твоём мире. Ты стал… недосягаемым. Знаменитым. Сильным.
Он приблизился: — Я был один.
Она промолчала.
— Ты могла бы вернуться, — повторил он.
— Я боялась, что ты не простишь.
Джулиан отошёл, руки в карманах: — А как теперь?
Эмили боролась, чтобы найти слова: — Я всё ещё не знаю, сможешь ли ты.
Он повернулся к ней: — Я не ищу мести, Эмили. Я хочу понять, каким человеком я должен быть теперь… ради неё.
Её глаза наполнились слезами: — Ей нужен отец, не генеральный директор.
— Тогда я им и буду, — сказал он.
На следующий день, пока Джулиан участвовал в видеоконференции, Эмили получила неожиданный гость: Диана Мэддокс, мать Джулиана, появилась у двери, сдержанно одетая и с холодным взглядом.
— Так ты вернулась, — сказала Диана Эмили.
— Здравствуйте, Диана, — осторожно ответила Эмили.
— Не планируешь оставаться, надеюсь, — сухо сказала Диана.
— Я не планировала… — призналась Эмили. — Но теперь не знаю.
— Ты думаешь, что ребёнок делает тебя частью семьи? — с насмешкой сказала Диана.
— Всегда буду. Лила — дочь Джулиана.
Диана презрительно усмехнулась: — А если это просто трюк, чтобы получить свою долю наследства?
Эмили выпрямилась, твёрдым голосом: — Тогда ты совсем меня не знаешь.
В этот момент вернулся Джулиан: взгляд его стал суровым, заметив напряжение.
— Что здесь происходит? — спросил он.
— Семейный визит, — сказала Диана с фальшивой любезностью. — Я встречаюсь с Эмили.
Джулиан посмотрел на Эмили с недоверием. Она тихо покачала головой в знак отрицания.
Позже той ночью Эмили паковала чемодан.
Джулиан застал её в коридоре, закрывающую сумку.
— Что ты делаешь? — воскликнул он.
— Я не могу остаться… твоя мать…
— Забудь об этом, — прервал он. — Я хочу, чтобы ты осталась. Лиле нужна ты. Никто не выгонит тебя из этого дома, даже моя мать.
Её губы дрожали: — Ты готов бросить вызов своей семье ради меня?
— Ты — моя семья, — сказал он. — Ты и Лила. Всегда.
Эмили разрыдалась. И в этот раз, когда он её обнял, она не отстранилась.
Прошли недели, потом месяцы.
Джулиан меньше путешествовал по работе. Он научился причёсывать Лилу, а не проверять квартальные отчёты. Эмили обрела покой в доме, который когда‑то казался ей тюрьмой, и снова взялась за живопись. Лила смеялась всё чаще с каждым днём.
Одним воскресным утром, под цветущей магнолией в саду, Джулиан опустился на одно колено, держа в руках небольшую бархатную коробочку.
Эмили, с открытым от удивления ртом, шептала: — Джулиан…
— Я однажды потерял тебя, — сказал он. — Больше не совершу ошибку — отпустить тебя.
Слёзы медленно стекали по щекам Эмили, пока Лила хлопала в ладоши, счастливая и невинная.
— Да, — шепнула она. — Да.
И мир наконец засиял вновь — для них.