Галина бежала по улице, как на крыльях, но не от вдохновения — от отчаяния.
Ветер хлестал по лицу, волосы вырвались из прически и развевались, как знамя бунта. На часах — уже девятый час вечера, а на столе лежало незавершённое досье, которое нужно было сдать утром. В голове — сумасшедший вихрь: «Успею ли? Успею ли домой?» Ведь сегодня должна была приехать Полина Сергеевна — свекровь, чье появление всегда означало начало настоящей войны за репутацию, порядок и право на собственное пространство.
Галя влетела в дом, будто ворвалась ураган, сбрасывая туфли на ходу. Сердце колотилось, как будто хотело вырваться наружу. Она замерла у входа, увидев знакомую машину у крыльца — старенький, но ухоженный «Фольксваген», который Полина Сергеевна лелеяла, как святыню. «Опять!» — пронеслось в голове. «Опять приехала раньше, чтобы застать меня врасплох!»
В голове тут же всплыли картины: немытая посуда в раковине, крошки на столе, рассыпанные книги на диване, полотенца, брошенные на полу в ванной. Галя уже мысленно представляла, как свекровь, с холодным презрением в глазах, будет выносить приговор: «Невестка — ленивица, хозяйка — ноль, женщина — несостоявшаяся».
Но, войдя в дом, она замерла.
Всё было идеально.
Полы блестели, как зеркало. Воздух был напоён ароматом тушёной говядины, чеснока и тимьяна — любимое блюдо Ромы. На кухне булькала кастрюля, а на столе уже стоял аккуратно накрытый ужин. В гостиной — ни пылинки, подушки на диване — ровно, как в отеле.
Полина Сергеевна стояла у плиты, в фартуке, с ложкой в руке, будто хозяйка замка, принявшая под контроль бунтующее королевство.
— А вот и наша «трудяжка» пришла, — произнесла она, не оборачиваясь, с едва уловимой язвой в голосе. — Вовремя, как всегда.
Галя сжала кулаки, но улыбнулась.
— Здравствуйте, Полина Сергеевна. Спасибо, что помогли.
— Помогла? — фыркнула та. — Я не помогала. Я спасала. В твоём холодильнике пахло так, будто там умерло что-то и никто не сообщил. Пришлось всё выкинуть и заново мыть. Хорошо, что свои продукты привезла — иначе бы ваша семья отравилась. И вообще, — она обернулась, окинув Галю с головы до ног, — тебе давно пора купить корзину для белья. В ванной всё валяется, как в общаге.
Галя молчала. Она знала — это не критика, это психологическая атака. Полина Сергеевна не просто хотела порядка. Она хотела показать, что невестка — слабее, беспомощнее, ненужнее. Что она — не та, кого Рома должен был выбрать.
Но Галя не собиралась сдаваться.
— Ой, Полина Сергеевна! — вдруг воскликнула она, прикрыв рот ладонью. — Кажется, у вас что-то пригорает!
Свекровь резко обернулась к плите, забыв про свою речь.
В этот момент в дверь вошёл Рома — уставший, с портфелем под мышкой.
— Мам? — удивился он. — Ты уже здесь?
И тут же Полина Сергеевна превратилась. Лицо озарила материнская нежность, глаза заблестели. Она бросилась к сыну, обняла, поцеловала в лоб, в щёки, в нос, как будто он был не взрослым мужчиной, а пятилетним мальчиком.
— Как ты, родной? Устал? Поел? Здоров ли? — сыпала она вопросами, одновременно оглядываясь на Галю, будто давая урок: «Вот как надо заботиться о мужчине!»
Галя тихо пошла к столу, раскладывая тарелки, стараясь быть невидимой.
Но Полина Сергеевна не дала ей этого шанса.
— Твоя жена — лентяйка, — громко сказала она, так, чтобы Галя точно услышала. — Даже не прибралась к моему приезду. Хорошо, что я приехала пораньше — успела приготовить тебе ужин.
Рома нахмурился.
— Мам, хватит. Галя работает, у неё тоже дела.
— Работает? — фыркнула та. — А кто дома? Кто за семьёй следит? Кто детей рожает?
Галя подняла глаза.
— Мы с Ромой пока не готовы к детям, — тихо, но твёрдо сказала она.
— Готовы? — вскинулась свекровь. — Мы с Глебом Анатольевичем зачали сразу после свадьбы! А вы уже второй год «готовитесь»!
Она смотрела на Галю, как на неудачницу.
— Вот у моей подруги дочка — красавица, умница, уже двоих родила. Вот с ней и следовало тебе жениться, Ромочка!
Рома вздохнул. Он знал: мать не просто придиралась. Она боялась. Боялась, что её единственный сын останется один, что его «неправильная» жена его бросит. Отец ушёл слишком рано, и с тех пор Полина Сергеевна вцепилась в сына, как в последнюю опору.
Но любовь, превратившаяся в контроль, уже давно стала токсичной.
— Мам, у нас всё хорошо, — сказал он. — Галя — мой выбор. И я счастлив.
Полина Сергеевна лишь фыркнула.
А потом объявила, что останется на неделю.
— Приехала решать вопросы, — сказала она. — Пока не убежусь, что всё в порядке.
Для Гали эта неделя превратилась в ад.
На работе — завал. Дома — стресс. Каждое утро начиналось с упрёков, каждый вечер — с намёков на её «неумелость». Она приходила домой с перегруженной головой, а свекровь тут же напоминала: «Ты опять опоздала! Ты не убрала! Ты не та, кто нужен моему сыну!»
Однажды вечером Полина Сергеевна села с Ромой «поговорить по душам».
— Ты ложишься спать, а твоя жена — уходит! — прошипела она. — Целый час её нет. А потом приходит довольная, как кошка, которая сметану слизала!
Рома рассмеялся.
— Мам, ты бредишь.
— Да ты просто дурак! — закричала она. — Она гуляет от тебя! А ты спишь, как младенец!
Рома засомневался.
На следующую ночь он притворился спящим.
Галя, убедившись, что он спит, тихо встала, надела спортивный костюм и вышла.
Рома последовал за ней.
Она шла к лесу. Остановилась на поляне. И вдруг — закричала.
Не просто крикнула — выла, как волчица, рвала горло, выталкивала из себя весь гнев, усталость, обиду.
Рома замер.
Сначала он испугался — «Неужели она с ума сошла? Неужели это ведьма?»
Потом понял.
Это был её способ выживать.
Она не гуляла. Она кричала в лесу, чтобы не взорваться дома.
Он подошёл. Она обернулась, испугалась, но потом расплакалась.
— Прости, — прошептала она. — Я не хотела, чтобы ты видел это…
Он обнял её.
— Я понял, — сказал он. — Мама — не виновата, что боится за меня. Но она перегибает.
На следующий день он предложил Гале:
— Поживи у подруги, пока она не уедет. Пусть хоть немного будет спокойно.
Галя согласилась.
Но Полина Сергеевна не сдавалась.
На следующий вечер она приготовила Роме вкусный ужин… и подсыпала в него снотворное.
Потом наняла девушку с улицы — молодую, яркую, с вызывающей улыбкой — и уложила её рядом с Ромой, когда тот уже спал.
А утром сфотографировала их и отправила Гале.
— Вот твой муж, — написала она. — Счастлив без тебя.
Галя не поверила.
Когда она пришла домой, Рома был один. Он рассказал всё.
Они решили — пора заканчивать.
На следующий вечер, когда Полина Сергеевна вернулась, её машины у дома не было.
— Где мой автомобиль?! — закричала она.
Соседи пожали плечами.
Тут из дома вышел Рома.
— Мам, — сказал он. — Галя подала на развод.
— Что?! — ахнула та. — Но… почему?!
— Потому что ты подстроила сцену, чтобы нас разрушить.
— Я? Никогда!
— Машина твоя, как и наш дом, записаны на Галю, — продолжал Рома. — Теперь она всё забирает.
— Как так?!
— А вот так. Ты хотела, чтобы я женился на другой? Пожалуйста. Теперь ты останешься ни с чем. И без работы тоже — я увольняюсь. Будем жить на твою пенсию.
Полина Сергеевна побледнела.
— Но… это же невозможно…
Соседи, наблюдавшие за сценой, начали тихо смеяться.
И тут — появилась машина.
Галя вышла из неё, улыбаясь.
— Полина Сергеевна, вас подвезти? — весело спросила она.
Свекровь, не раздумывая, схватила ключи, села за руль и рванула с места, будто за ней гналась вся полиция.
Рома и Галя стояли и смеялись.
— Ты гений, — сказал он. — Мы её проучили.
— Нет, — улыбнулась она. — Мы просто дали ей почувствовать, каково это — терять контроль.
С тех пор Полина Сергеевна приезжала только по праздникам.
Ненадолго.
Без замечаний.
С букетом цветов.
И с глубоким уважением к той, кого когда-то считала «никем».
Потому что настоящая сила — не в криках и упрёках.
А в тишине, достоинстве и умении выстоять.