Было это давно, где-то в начале прошлого века. Во все времена девушкам хотелось жить в достатке и любви, а особенно, если жили и выросли в нужде. В те времена почти все так и жили в деревнях, за исключением зажиточных семей.
В небольшом доме почти на краю деревни жила Лукерья, все ее называли Лушкой. Жила с отцом и матерью, единственная дочь у них, но была такой красавицей, что все односельчане диву давались. Откуда такая красота!
Родители ее — Иван с Аксиньей работали не покладая рук, чтобы одеть одну-единственную дочь побогаче, да получше, чтобы выгодно замуж отдать. Сама Лушка с детства знала, что она красивая, соседки говорили с матерью, а она слышала:
— Аксинья, ох и красавица вырастет из вашей Лушки, глаза, как два ясных солнышка, волосы заплетены в тугую, толстую косу, а губки пухленькие, ну что за чудо, в кого она у вас такая?
— В бабку Глафиру, мою свекровь, правда та рано умерла, но Лушка родилась ее копией. Мы сразу же поняли, что она уродилась в свою бабку. Правда у свекровушки моей характер был…не дай Бог, если рассердится, летели пух и клочья, — делилась Аксинья. – Бог меня может и простит, но я в душе радовалась, когда ее похоронили. Не давала жизни мне, ох, не давала.
— А вдруг Лушка твоя в нее характером пошла?
— Не дай Бог, но тоже строптивая и несговорчивая, но ничего… жизнь научит.
Повзрослела Лукерья, глаз не оторвать, как хороша. Не до сна стало парням деревенским, все втихаря мечтали, как бы взять в жены такую красавицу. Женатые мужики тоже мечтали. А их жены терпеть не могли Лушку-красавицу, злились, когда та проходила мимо, их мужья чуть не сворачивали шеи.
В деревенской церкви с утра служба, праздник наступил — Троица, многие пришли отстоять службу, помолиться, пришел и Степан с женой Анной. Хоть и женат лет десять, трое детей уже у них, а Лушка не дает покоя ему.
Лукерья с матерью тоже пришла, они часто ходят в церковь, обе стоят в стороне от алтаря, внимательно слушают батюшку. Как только она вошла в церковь, Степан сразу и забыл зачем сюда пришел. Мысли роились в голове.
— Ах, ну что за красавица эта Лушка! Высокая, стройная, пышная, словно булочка сдобная, — думал он, — а глаза, так и светятся, искрятся, а губки… Ах, эти губки… Словно розы в саду у тетки Степаниды.
Степан ничего и никого не видел в церкви, кроме Лукерьи. Он не знал, что все мужики исподтишка, исподлобья смотрели не на отца Сергия, а на нее. Не о Боге они помышляли, а о ней думали, о молодой красавице.
Степан даже забыл креститься, стоял истуканом, да глаз от Лукерьи не мог отвести, за это и получил сильный тычок в бок от Анны.
— Зачем в храм пришел? Богу молиться или глазеть своими бесстыжими глазами на эту девку Лушку?
Не стал возражать Степан жене, покорно опустил голову, перекрестился, стал прислушиваться к батюшке Сергию, но через некоторое время поймал себя на мысли, опять отвлекся от проповеди.
— Эх, когда-нибудь разозлюсь я на эту жизнь, — думал Степан, — брошу свою Анну, да осмелюсь подойти к Лушке. Бедноватый конечно я, знамо бедноватый, но зато дом новый, корова справная, лошади правда нет, — размечтался он, но увидев краем глаза, что жена смотрит на него, осенил себя крестом.
Не шла на ум служба ему, сам себя в душе уговаривал:
— Эх, Степан, что ей твоя корова, да лошадь, которой нет. Лукерья – птица высокого полета. Не единожды к ней сватались женихи, наши деревенские парни, много хороших парней, но всем дала от ворот поворот.
Был на службе в церкви и Клим, который давно и безответно был влюблен в Лукерью. Тоже мечтал о ней и днем и ночью Клим молодой и неженатый, симпатичный, хоть отец уже и намекал ему:
— Климка, жениться тебе скоро надобно, подсматривай невесту, а нет, так я сам тебе найду.
Но сын ни на кого не смотрел, кроме Лушки. Отец уже и подозревал об этом, не раз видел, каким жадным взглядом провожал Клим, когда эта красивая девка проходила мимо.
— Что, сынок, волнует кровь Лушка, — подкалывал он Клима, а тот опускал глаза и уходил.
Любил Клим Лукерью. Однажды после деревенских посиделок удалось ему остаться наедине с Лушкой:
— Провожу тебя, Луша, — проговорил он волнуясь.
— А чего провожать-то, живу через три дома. Никто меня не съест, — заливисто смеялась она. – Ну ладно, если хочешь, провожай, — разрешила улыбаясь.
Клим от счастья и гордости, что идет бок о бок с самой красивой девушкой, чувствовал себя на седьмом небе. И тут же выдал, боясь, что Луша подойдет к своему дому и нырнет в калитку, а он и не успеет ничего сказать.
— Луша, выходи за меня замуж, давно люблю тебя, — сказал и замолчал, ожидая ответа с надеждой.
Но Лушка рассмеялась.
— Эх, и ты туда же, уж скольким я отказала, чего лезете со своей любовью, у каждого за душой ни гроша. Иди-ка ты куда подальше…
Клим понял, что не он первый признался и предложил замуж, а она всем отказывает, насмехается. Растоптала Лушка его чувства, да и послала его туда, где Макар телят не пас. Горько усмехаясь, пошел восвояси Клим расстроенный.
Лукерья сама себе на уме. Ее родители видели, что спесива их дочь, подавай ей богатого жениха, а над всеми деревенскими парнями смеется и издевается. Они не прочь выдать ее за своего деревенского парня, уже и годы подошли, замуж пора, но знают Иван с Аксиньей, что Игната ей подавай.
В деревне все видели, зачастила Лукерья в лавку, где торговал Игнат, сын местного богача Федора.
— По вкусу пришелся Лушке сын хозяйский, Игнат. Богатый. Она за богатством туда и лезет, — обсуждали местные кумушки. – У ее отца с матерью в кармане — вошь на аркане. Вот и хочется ей в богатстве пожить.
Время шло, деревенские парни тоже все уже знали, что нужен Лушке только Игнат, а на них она не обращала внимания, что с них взять.
Юркнула вновь Лушка в лавку, за прилавком Игнат, с толстыми щеками, конопатый, невзрачный на вид, лет двадцати трех от роду.
— Ну что, Игнатушка, — ласково заглядывая в глаза ему, спросила она, — поговорил еще раз с отцом? Чем я ему не нравлюсь, чем тебе не пара, первая красавица на деревне.
Игнат красный, как рак от того, что волнует его сердце такая красавица, проговорил.
— Говорил с батей о тебе, и не единожды, убеждал, просил.
— А он? Все также уперся?
— Да. Говорит, что богачи должны только на богачках жениться. Так и сказал – не пара она нам, бедна, как церковная мышь, — говорил Игнат разочарованно, очень нравилась ему Лушка.
— Игнатушка, а ты еще раз поговори, не убудет с тебя, любый мой, — соблазнительно улыбаясь, проговорила Лушка и повела плечом.
Пообещал Игнат, а она вышла из лавки. Прошла гордо мимо Клима и двух парней, что стояли неподалеку и разговаривали. Лушка проходя мимо них буквально ошеломила шелестом своих новых юбок, в выходной с матерью на ярмарке купленных, да волнующим запахом девичьего молодого тела.
Прошло лето, пришла рыжая, как лиса, осень с шуршащими листьями, с осенними затяжными дождями. А потом и зима нагрянула. Лукерья все ждала, когда Игнат зашлет сватов. Но так и не пришел он ее сватать.
Наступил Новый год с Рождеством, крещенскими морозами. Лукерья с матерью исправно ходили в церковь на все праздники. Все-также смотрели на нее исподтишка мужчины.
Уже и мать не единожды сказала ей:
— Лушка, останешься старой девой, отшиваешь все парней. Парни хорошие, работящие, что ты прилипла к Игнату. Не пришлет сватов его отец Федор к нам. Не ровня мы им, неужто не понимаешь?
— Пришлет, я уверена. Игнат не раз пообещал мне, что поговорит с отцом. Я красивая, кто откажется от такой красавицы, — возражала Лукерья матери.
— Эээх, дочка. Не нажила ты еще себе ума. Что твоя красота? Красота завянет, а счастье – не обманет.
Накануне Рождества собралась Лушка с подружкой гадать. Сели перед зеркалом, стали ждать, кого же увидят. Всматривалась она внимательно, но так ничего и никого не увидела.
— Я же тебе говорила, что враки все это, — убеждала подружка ее.
— Но мне мамка рассказывала, что в молодости они так гадали, — вяло возражала Лушка расстроенная, что ничего не вышло с гаданием.
давно уже мечтала о нем
Снова наступило лето, жара, сенокос. Вновь к Лукерье подошел Клим.
— Луша, выходи за меня замуж, боюсь, что отец найдет мне невесту, а мне кроме тебя никого не надо.
— Ой, не смеши, Клим. Не пойду я за тебя, какой от тебя толк? – и громко рассмеявшись, пошла от него.
— Ну что мне делать? Ох и спесивая эта Лукерья… Но жить не могу без неё, — думал опечаленный Клим. – И сама не выходит замуж, и за меня не идет. Все надеется, что Игнат пришлет сватов, а того она не знает, что Федор уже просватал его за Марфу из соседнего села, богатую невесту, правда старше его года на три. Но это ничего, Федору видимо лишь бы богатая была невестка. Но Игнат расстроился, — ему об этом рассказал Степан.
Дошли все-таки слухи до Лушки, вновь пришла в лавку.
— Игнатушка, неужто правда, что просватал тебя отец за Марфу из села?
Игнат покраснел до кончиков ушей и кивнул головой.
— Твоя правда, Луша, просватал. Уж как я сопротивлялся, уж как я уговаривал, что не люба она мне, да еще и старше меня… Не слушает меня отец, еще и пригрозил меня наследства лишить и пустить по миру нищим. Так что не судьба нам, Луша…
Выскочила она из лавки чуть ли не со слезами, тут же и бабы стояли разговаривали.
— Ишь, голубушка, вылетела, как пуля, выскочила. Знать Игнат сказал правду. Лушка вроде и мозги в голове имеет, а не понимает, что богатеи якшаются с богатеями. А она кто? Нищая, как и мы все…
Прибежала Лукерья домой и дала волю слезам. Мать все поняла, не уговаривала, пусть своими слезами умоется, вот и поймет.
Женился Игнат. Шумная была свадьба, с тройками, лентами и бубенцами. Затаилась Лукерья, затихла, ушла в себя. Переживала.
— Все парни, которые мне предлагали замуж, поженились на местных девках. Мне уже никто и не предлагает, видимо никому моя красота не нужна. Так и осталась прекрасной девушкой со красивыми лучистыми глазами, золотой косой с пышными формами в одиночестве.
Ей уже двадцать пять лет. Все в деревне решили, осталась Лукерья в старых девах. Спесивая Лукерья, не надо было смеяться над парнями, да ждать богатства.
— Перестарок, — так говорили о таких девушках раньше в деревнях, потому что все старались выдать дочерей пораньше в жены.
Однажды пришел к Лукерье Клим, до сих пор неженатый. Решил попытать свое счастье в последний раз, если получит отказ, женится на той, на которую укажет отец. Уже давно он недовольно смотрит на сына.
— Луша, в который раз пытаю счастья, пойдешь ли ты за меня замуж? – немного робея, спросил он. – Одна ты для меня, на всем белом свете.
Смутилась Лукерья, стыдно стало, как она тогда над ним смеялась, а Клим опять пришел, несмотря ни на что.
— Выйду, Климушка, выйду, — не хотела она говорить, как уже давно мечтает о нем, как сто раз пожалела, что дала ему от ворот поворот.
Вздохнула облегченно, славно гора с плеч, дождалась. Не хотелось оставаться без мужа. Что она хуже всех что ли, самые обыкновенные девушки замужем, а она первая красавица так долго ждет.
Иван с Аксиньей с радостью дали согласие на их женитьбу. Молодые обвенчались, потом и свадьбы была. Жили они душа в душу, долго и счастливо, родила Лукерья трех сыновей.