Что бы вы сделали, если девятилетний мальчик в ботинках, обмотанных изолентой, сказал бы, что может вылечить вашего ребенка? И он был прав.
Утро было холодным в Бирмингеме, штат Алабама. Не настолько холодно, чтобы выпал снег, но достаточно, чтобы ваше дыхание становилось видимым, а пальцы немели от холода. Люди спешили в и из Детского медицинского центра на 7-й авеню, завернувшись в шарфы, держа чашки с кофе, будто пытались убежать от того, что привело их сюда. Но один человек не спешил. Он сидел на сплющенной картонной коробке у вращающихся дверей, тихо рисуя в потрепанном блокноте.
Advertisements
«Сэр, я могу заставить вашу дочь снова ходить!» — сказал мальчик-бродяга! Миллионер повернулся и ЗАМОРОЗИЛСЯ…
Его звали Эзекиель “Зик” Картер, ему было всего девять лет. Его пальто было на размер больше, рукава закатаны, а на одном ботинке была изолента, обмотавшая носок. Красная вязаная шапочка едва закрывала его уши.
Он не просил милостыню, не просил помощи. Он просто сидел там, наблюдая, как люди приходят и уходят. Он был там почти каждую субботу.
Некоторые сотрудники больницы пытались прогнать его, когда он начал появляться, но вскоре сдались. Зик не создавал проблем. Он улыбался, если с ним разговаривали.
И когда он не рисовал в своем блокноте, он наблюдал. Всегда наблюдал. Большинство людей думали, что у него есть родитель внутри.
Может быть, больной брат. Может быть, он просто ждал кого-то. Никто не задавал лишних вопросов.
Не в таком месте. Напротив, у пожарного гидранта стоял темно-серый Range Rover. Двигатель работал, но водитель не двигался.
Внутри сидел Джонатан Ривз, мужчина лет сорока с четким подбородком и седыми висками. Его галстук был развязан, а воротник мятый.
Он был богат. Это было видно по тому, как его машина блестела даже под светом больничных ламп. Но он выглядел как человек, который вот-вот закончится.
В заднем сиденье сидела его дочь, Айла. Шесть лет, коричневые кудри за ухом, ноги под розовым одеялом. Ее глаза были широко открыты, но она не произнесла ни слова.
Авария изменила все. Одна минута она лазила по деревьям и бегала с двоюродными братьями во дворе. Через минуту она была парализована от пояса вниз, сидела в тишине.
Джонатан открыл заднюю дверь, аккуратно взял ее на руки и понес в больницу. Сначала он не заметил Зика. Большинство людей его не замечали.
Но Зик заметил его. Он увидел, как Джонатан держал ее, как если бы она могла развалиться. Как ее глаза оставались прикованными к небу, избегая смотреть на здание.
Зик смотрел дольше обычного. И вот, когда они проходили мимо, он встал и позвал: «Сэр, я могу заставить вашу дочь снова ходить». Джонатан остановился на полпути.
Не потому, что он был оскорблен или сбит с толку, а из-за того, как были сказаны эти слова. Не как рекламный трюк. Не как шутка.
Просто тихо, ясно и серьезно. Как будто Зик верил в это на все сто. Джонатан повернулся, сужая глаза.
Что ты сказал? Зик не дрогнул. Он шагнул вперед, подложив блокнот под руку. Я сказал, что могу помочь ей снова ходить.
Джонатан смотрел на него, его руки крепко обхватили Айлу. Это не смешно, парень. Я не шутил.
Голос Зика не дрожал. Он не улыбался. Просто тот же тихий тон.
Тот же взрослый покой в теле ребенка. Джонатан посмотрел на одежду Зика, на ботинок с изолентой. На потрескавшиеся линзы очков, висящих на воротнике рубашки мальчика.
Это должно было быть странным совпадением. Может быть, даже обманом. Он повернулся и вошел внутрь, не сказав ни слова.
Но внутри он не мог перестать думать об этом. О том, как мальчик это сказал. Не с надеждой.
Не с сомнением. А как будто это было фактом. Но что-то в этом голосе осталось в голове Джонатана.
И это продолжало тянуть его, пока он не вернулся. Джонатан пытался забыть о мальчике. В следующие несколько часов он сидел на приемах Айлы.
Кивал, слушая обновления от терапевтов, неврологов и специалистов. Все они говорили те же фразы, что всегда. Управление ожиданиями.
Долгая дорога впереди. Чудеса требуют времени. Он слышал все это.
Но слова Зика продолжали повторяться в его голове, как упрямый зуд. Я могу заставить вашу дочь снова ходить. К началу дня Джонатан и Айла вышли из здания.
Солнце пробивалось сквозь облака, но холод оставался резким. Он шел к машине, держал Айлу, как обычно, когда снова заметил Зика. Он все еще там.
Та же коробка. Тот же блокнот. Но теперь он смотрел прямо на Джонатана, как будто знал, что тот вернется.
Джонатан остановился. Он взглянул на Айлу. Ее голова покоилась на его плече.
Глаза закрыты. Ее тело было легким. Слишком легким для ребенка ее возраста.
Он повернулся. Ты опять здесь? — пробормотал он, подходя ближе. Почему ты говоришь такие вещи? Думаешь, это смешно? Зик медленно покачал головой.
Нет, сэр. Ты даже не знаешь ее. Джонатан резко опустил Айлу в машину.
Ты не знаешь, через что она прошла. Ты не знаешь, через что мы прошли. Зик не отступил.
Мне не нужно ее знать, чтобы помочь. Джонатан выпрямился. Тебе девять? Почти десять.
Именно. Ты маленький мальчик, сидящий у больницы с изолентой на ботинках. Что ты вообще можешь знать о том, как помочь моей дочери? Зик посмотрел вниз, его пальцы медленно скользили по краю блокнота.
Моя мама помогала людям снова ходить, сказал он тихо. Она была физиотерапевтом. Она учила меня этому.
Она говорила, что тело помнит вещи, даже когда оно забывает на время. Джонатан уставился на него, сомнение крепло в его груди. Так что, ты видел, как она делала растяжки, и теперь думаешь, что ты доктор? Я видел, как она помогала человеку снова ходить, после того как он пять лет сидел в кресле, сказал Зик, глаза поднялись.
Она не использовала машины или медсестер, только свои руки, терпение и веру. Джонатан открыл рот, чтобы что-то сказать, но остановился. Он осмотрелся.
Мимо прошла медсестра, помахавшая Зику. Служащий из больницы кивнул в сторону мальчика. Все, похоже, его знали.
Я не дам тебе денег, сказал Джонатан. Я не просил денег. Так что ты хочешь? Зик глубоко вдохнул и шагнул вперед.
Просто один час, дай мне показать. Джонатан взглянул на Айлу, которая теперь открыла глаза и тихо наблюдала за ними. Он вздохнул, потер нос.
Я должен уйти прямо сейчас. Зик не сдвинулся. Я должен вызвать охрану, добавил Джонатан.
Но мальчик молчал. Джонатан наконец фыркнул. Ладно.
Хочешь потратить время, малыш? Встретимся завтра в парке Харрингтона. В полдень. Не опоздай.
Зик кивнул. Я буду там. Джонатан сел в внедорожник, завел двигатель и уехал, не оглянувшись.
Но в зеркале заднего вида Зик все еще стоял там, руки по бокам, лицо без выражения.