— Галочка, миленькая, помоги братишке, а? Мне срочно нужны тридцать тысяч на машину, — Виктор развалился на кухонном стуле, словно у него дома, хотя это была квартира Галины.
— Опять? — Галина не отрывалась от плиты, помешивая борщ. — Витя, я же тебе на прошлой неделе пятнадцать дала на ремонт.
— Ну и что? Ты же моя сестричка! — он потянулся к конфетнице. — Мы же одной крови, неужели пожалеешь для брата?
Галина обернулась, вытирая руки о передник. За окном моросил октябрьский дождик, а на душе было ещё серее. Сколько раз уже… Десять? Двадцать? Она сбилась со счёта.
— А ты помнишь, как я просила тебя прийти на выписку из больницы после операции? — тихо спросила она.
— Галка, ну не начинай! — Виктор отмахнулся. — У меня тогда важная командировка была. Деньги заработать надо было.
— Командировка? — Галина усмехнулась. — Галя с соседнего подъезда рассказывала, что видела тебя в тот день на рыбалке с Петровичем.
— Да что ты понимаешь! — Виктор вскочил со стула. — Это были деловые переговоры! Петрович же директор базы стройматериалов!
Галина молча вернулась к плите. Борщ булькал, как её мысли — мутно и тревожно. Сорок лет они знали друг друга, и все сорок лет она была для него… чем? Кошельком на ножках? Бесплатной прислугой?
— Слушай, ты там чего надулась? — Виктор подошел ближе, заглядывая ей в лицо. — Не жадничай, Галочка. Деньги же не на ветер, а на нужное дело. Машина мне для работы нужна.
— На работу? — она обернулась. — Витя, ты же на пенсии уже полгода.
— Ну… подработки разные бывают, — он замялся. — Вот Серёга Волков обещал подкинуть дельце. На машине-то сподручнее будет.
Галина вздохнула. Серёга Волков — это тот самый алкоголик с третьего этажа, который уже год как не работает. Какие уж тут дельца…
— Витя, а ты помнишь мой день рождения в прошлом году?
— Конечно помню! — он радостно кивнул. — Пятьдесят четыре тебе стукнуло.
— Помнишь, как ты поздравил?
Виктор почесал затылок. В глазах мелькнула растерянность.
— Ну… звонил же! Или… не звонил?
— Не звонил, — спокойно сказала Галина. — И на юбилей не пришёл, хотя я полмесяца готовилась. Гостей позвала, стол накрыла. А ты сказал, что у тебя голова болит.
— Галка, ну что ты! — Виктор попытался обнять её, но она отстранилась. — Всякое бывает! Зато я же сейчас пришёл, мы с тобой общаемся, чаёк попьём…
— После денег попьём? — Галина выключила газ под кастрюлей. — Витя, а ты вообще знаешь, что у меня происходит в жизни?
— Ну как же! — он заулыбался. — Ты же… работаешь в поликлинике. Медсестрой. Или нет, уборщицей?
— Санитаркой, — поправила Галина. — И уволилась три месяца назад. Сокращение.
— А-а-а, — протянул Виктор, явно не особо переживая. — Ну ничего, другую работу найдёшь. Ты же молодец у нас, работящая.
Галина смотрела на брата и чувствовала, как внутри что-то холодно сжимается. Ей хотелось крикнуть, растрясти его, объяснить… Но что тут объяснять? Сорок лет — и всё одно и то же.
— Так что с деньгами? — Виктор снова сел за стол. — Ты же понимаешь, мне действительно нужно. А ты у нас всегда выручала. Помнишь, как в детстве конфеты делила? Самые большие мне отдавала.
— Мама заставляла, — тихо сказала Галина.
— Да ну тебя! — рассмеялся Виктор. — Ты же сама хотела! У нас такая семья дружная была. И остаётся, кстати. Мы же должны друг другу помогать.
Галина села напротив него. За окном дождь усилился, и капли стекали по стеклу, как слёзы.
— Витя, а когда ты мне последний раз помогал?
Вопрос повис в воздухе. Виктор нахмурился, явно напрягая память.
— Как это когда? Я же… всегда готов! Ты только попроси!
— Просила, — Галина встала и подошла к окну. — Много раз.
— Да ну, Галка! Не помню я такого. Наверное, я был занят чем-то важным.
Она обернулась и посмотрела на него. Этот пятидесятидвухлетний мужчина с залысинами и животиком, который сидит за её столом и требует денег, когда-то был её маленьким братишкой. Тем самым, ради которого она отдавала последнюю конфету…
— Хорошо, — сказала она. — Поговорим об этом завтра у мамы. На её дне рождения.
— О чём поговорим? — не понял Виктор.
— О помощи, — Галина улыбнулась, но улыбка была холодной. — О том, как мы
На следующий день Галина стояла перед зеркалом, застёгивая единственное приличное платье. Синее, купленное ещё пять лет назад на свой юбилей. Тогда она так надеялась, что Витя придёт, скажет что-то хорошее…
— Мам, ты красивая! — семилетняя Машенька, дочка соседки, заглянула в прихожую. Галина часто сидела с девочкой, когда её мать работала в ночную смену.
— Спасибо, солнышко, — Галина погладила её по голове. — А ты что тут делаешь?
— Мама сказала передать — если дядя Витя опять будет деньги просить, скажи ему, что Машенька в школу пойдёт и тоже денежки нужны.
Галина хмыкнула. Даже соседка знала про Витькины привычки. Весь дом знал.
— Галина Степановна, — шёпотом сказала Машенька, — а почему вы ему всегда даёте? Мама говорит, что он жадный дядька.
Из детских уст… Галина присела рядом с девочкой.
— Знаешь, Машенька, когда мы были маленькими, мама нас учила: семья — это святое. Брат старше сестры, значит, главнее.
— А почему главнее? — удивилась девочка. — Вы же умнее и добрее!
Вот именно. Почему? Галина и сама уже не помнила, когда перестала задаваться этим вопросом. Наверное, лет в пятнадцать, когда Витя впервые занял у неё деньги на мороженое девочке из параллельного класса. Тогда мама сказала: «Помоги братику, Галочка. Он мужчина, ему труднее.»
Труднее? Витька с тех пор ни дня не работал так усердно, как она. Ни дня не ухаживал за больными родителями. Ни разу не сидел ночами у постели умирающего отца.
— Тётя Галя, а вы пойдёте к бабушке? — спросила Машенька.
— Конечно. У неё же день рождения.
— А дядя Витя будет?
— Будет, — Галина застегнула туфли. — Обязательно будет.
Потому что у мамы дядя Витя всегда был. На каждый праздник, на каждое семейное торжество. А вот когда Галине было плохо… Странно, у Вити всегда находились неотложные дела.
Она взяла сумочку и ещё раз взглянула в зеркало. Знаете что, может, пора перестать быть удобной?
— Машенька, передай маме: сегодня я буду говорить правду.
— Какую правду?
— Ту, которую давно пора сказать.
Девочка кивнула, хотя явно ничего не поняла. А Галина вышла из квартиры с твёрдым намерением. Сегодня, за мамины семьдесят восемь лет, она наконец скажет всё, что думает о «семейном долге».
Интересно, что Витя на это ответит? И главное — хватит ли у неё смелости довести дело до конца?
По дороге к маме она зашла в магазин. Купила торт «Наполеон» — мамин любимый. Дорогой, за полторы тысячи. Те самые деньги, которые вчера просил Витя на «срочные нужды».
Пусть сегодня мама получит торт. А Витя — правду.
Мама встретила их в парадном халате и с новой прической.
— Галочка, доченька! — Тамара Петровна расцеловала дочь в обе щеки. — Какая ты нарядная! И торт принесла, умничка.
— С днём рождения, мамуль, — Галина обняла её. — Желаю здоровья на сто лет.
— Ой, да куда мне сто, — засмеялась мама. — Хватило бы до восьмидесяти дожить, внуков понянчить…
Галина поморщилась. Эта тема всегда была болезненной. Замуж так и не вышла — всё время на семью тратила, на маму, на брата…
— А где Витя? — спросила Тамара Петровна, накрывая на стол.
— Обещал к трём быть, — Галина поставила торт в холодильник. — Наверное, задерживается.
В три часа дня стол был накрыт. В половине четвёртого пришла тётя Зина с мужем. В четыре — двоюродная сестра Люда с детьми. Витька так и не появился.
— Может, ему позвонить? — предложила мама, нервно поправляя салфетки.
— Не надо, — сказала Галина. — Придёт, когда захочет.
— Витя вообще странный стал, — вдруг сказала тётя Зина, отхлёбывая чай. — На прошлой неделе встретила его у магазина. Попросила помочь тяжёлые сумки донести — отказался. Сказал, спешит.
— Да что вы! — удивилась мама. — Витя всегда такой отзывчивый мальчик был.
Галина чуть не поперхнулась компотом. Отзывчивый? Когда это он был отзывчивым?
— Помню, — продолжала тётя Зина, — когда дядя Петя болел, я Витю просила помочь лекарства купить. Он сказал — у него денег нет. А через день Люда видела его в ресторане «Европа» с какой-то бабой.
— Тётя Зин, — встряла Люда, — а помните, как год назад Галка в больнице лежала? Я звонила Вите, просила навестить сестру. Он говорит: «Да ну её, сама поправится».
Галина опустила глаза. Да, помнила тот разговор. Люда тогда пересказала ей всё слово в слово.
— Девочки, ну что вы! — Тамара Петровна забеспокоилась. — Витя — хороший мальчик, просто… у него характер такой. Мужской.
— Мужской? — не выдержала Люда. — Тётя Тома, какой тут мужской характер? Галка ему всю жизнь помогает, а он даже спасибо не скажет!
— Да ладно тебе, — мама махнула рукой. — Они же брат с сестрой. Семья.
— Семья, — повторила Галина, и в голосе её прозвучала такая горечь, что все замолчали.
В этот момент дверь распахнулась, и в квартиру ввалился Витя. Пьяный, растрёпанный, с букетом увядших хризантем.
— Мамочка! — заорал он, расплывшись в улыбке. — С днём рождения! Извини, что задержался, дела были!
Дела. Конечно. Галина видела, что это за дела — перегар чувствовался за километр.
— Витенька! — мама кинулась его обнимать. — Я уж волновалась!
— Да что там волноваться! — Витя плюхнулся на стул, кряхтя. — Мужик сказал — мужик сделал. Пришёл же!
Он оглядел стол, где уже давно остыл борщ и засохли бутерброды.
— А что, уже поели? Без меня начали? — обиженно спросил он.
— Витя, — тихо сказала Галина, — ты опоздал на полтора часа.
— Ну и что? — он пожал плечами. — Подумаешь, полтора часа! Зато я пришёл! А мог бы и не прийти — дел много.
Тётя Зина с Людой переглянулись. Галина чувствовала, как внутри неё что-то начинает закипать.
— Кстати, Галка, — Витя повернулся к сестре, — ты там вчера обещала подумать насчёт денег. Как, надумала?
Вот оно. Даже здесь, на мамином дне рождения, ему нужны только деньги.
— Витя, — сказала Галина медленно, — может, сначала маму поздравим? А потом уже о деньгах поговорим?
— Да я же поздравил! — он кивнул на букет. — Цветочки подарил. Красивые, между прочим. В ларьке последние были.
Последние. В ларьке. На мамины семьдесят восемь лет.
Галина посмотрела на увядшие хризантемы, потом на довольное лицо брата, потом на маму, которая изо всех сил пыталась выглядеть счастливой.
И поняла: хватит.
— Ну так что с деньгами, сестрёнка? — Витя потянулся через стол к селёдке под шубой. — Мне правда срочно надо. Машину-то покупать.
— Витя, — вмешалась мама, — может, за столом не будем о деньгах говорить?
— Да ладно, мам! — он махнул рукой. — Мы же семья! Галка меня всегда выручает. Правда, Галка?
Галина медленно отложила вилку. Руки у неё слегка дрожали.
— Всегда выручаю, — повторила она. — Да, Витя. Всегда.
— Вот-вот! — обрадовался он. — Поэтому я и не переживаю. Знаю — сестра не подведёт.
— А ты меня никогда не подводил? — тихо спросила Галина.
— Да ну, о чём ты! — Витя отмахнулся, набивая рот салатом. — Я же мужчина, у меня свои заботы.
— Какие заботы? — голос Галины стал звонче.
Все за столом замерли. Тётя Зина опустила чашку. Люда перестала жевать.
— Ну… — Витя замялся. — Дела разные. Мужские дела.
— Мужские, — Галина кивнула. — Понятно. А когда у меня операция была — это женские дела были?
— Галочка, — забеспокоилась мама, — зачем ты…
— Мам, не перебивай, — резко сказала Галина. — Витя, ответь. Когда мне желчный пузырь вырезали, почему ты не пришёл в больницу?
— Да я же объяснял! — Витя начал краснеть. — У меня командировка была!
— Командировка? — Галина встала из-за стола. — Витя, ты на рыбалке был! Петрович всему двору рассказывал, как вы судака поймали!
— Ну и что? — он попытался усмехнуться. — Мужчина имеет право отдохнуть!
— Имеет, — согласилась Галина. — А вот когда я тебя просила с мамой в поликлинику сходить, у тебя тоже право на отдых было?
— Галина Степановна, — тихо сказала тётя Зина, — а что в поликлинике было?
— А было вот что, — Галина обернулась к гостям. — Маме кардиограмму делать нужно было. Тяжело ей одной. Я попросила Витю — сходи, говорю, помоги матери. А он: «У меня важные дела».
— Витя! — ахнула мама. — Ты же сказал, что заболел!
— Я… я действительно плохо себя чувствовал, — забормотал Витя.
— Плохо? — Галина засмеялась, но смех был злой. — Настолько плохо, что в тот же день в «Максимилианс» с Ленкой Сизовой отдыхал?
Тишина повисла над столом, как грозовая туча.
— Галка, ты чего? — забеспокоился Витя. — Какой-то ты странная сегодня.
— Странная? — Галина наклонилась к нему. — А знаешь, что странного? Вот уже тридцать лет я тебе помогаю. Деньги даю, готовлю, убираю, решаю твои проблемы. А ты знаешь, сколько раз за эти тридцать лет ты мне помог?
— Галочка, успокойся, — попросила мама.
— Не успокоюсь! — крикнула Галина. — Ноль раз, Витя! Понимаешь? Ноль!
— Да что ты говоришь! — возмутился он. — Я же всегда готов!
— Готов? — Галина схватила со стола салфетку и швырнула её на пол. — Когда папа умирал, где ты был? В больнице с нами дежурил?
— Я… я работал тогда…
— Работал! — она разразилась истерическим смехом. — В автосервисе Колька Морозова машины мыл! Две тысячи в день! А я папе капельницы ставила, памперсы меняла, по ночам не спала!
— Галина! — встрял Витя. — При людях-то зачем!
— При людях? — Галина обвела взглядом застывших родственников. — А пусть люди знают! Пусть все знают, какой у меня замечательный братец!
— Витя, — тихо сказала тётя Зина, — это правда?
— Ну… — он завертел головой. — Обстоятельства были…
— Обстоятельства! — Галина ударила кулаком по столу. — А когда я тебя просила помочь маме продукты донести с рынка? Какие тогда обстоятельства были?
— Когда это было? — не понял Витя.
— Месяц назад! — заорала Галина. — Мама набрала картошки, капусты. Двадцать килограммов! Семьдесят семь лет женщине! А ты сказал: «Сама справится, она же не хрустальная»!
Мама побледнела. Люда ахнула.
— А знаешь, что самое смешное? — продолжала Галина, ходя по комнате. — В тот же день ты Ленке Сизовой шкаф собирал! Три часа возился! Потому что она тебе за это три тысячи заплатила!
— Галочка, хватит, — взмолилась мама.
— Не хватит! — Галина повернулась к Вите. — А помнишь, как ты у меня машину попросил на выходные? Сказал — к врачу ехать надо. А сам с друзьями в Сочи смотался!
— Ну я же потом вернул…
— Вернул? — Галина засмеялась. — Бак пустой, бампер мятый! И когда я тебе об этом сказала, ты ответил: «Не жадничай, Галка. Подумаешь, царапина»!
Витя сглотнул. Лицо у него стало серым.
— А самое главное знаешь что? — Галина остановилась прямо перед ним. — Когда мне диагноз поставили — подозрение на онкологию — помнишь, что ты сказал?
Тишина. Даже часы на стене перестали тикать.
— Что я сказал? — прошептал Витя.
— «Не выдумывай, Галка. У тебя просто нервы. Попей валерьянки», — чётко произнесла Галина. — А когда анализы пришли хорошие, ты даже не поинтересовался результатами.
— Я… — Витя попытался встать. — Я не помню…
— Не помнишь? — Галина наклонилась к нему. — А вот когда тебе деньги нужны — память отличная! Тогда ты и номер мой наизусть знаешь, и адрес помнишь!
— Галочка, прекрати! — заплакала мама. — Это же твой брат!
— Брат? — Галина обернулась к матери. — Мама, а ты знаешь, что твой сын сказал, когда ты в прошлом году упала и сломала руку?
— Что… что он сказал?
— «Пусть Галка разбирается. У меня своих проблем хватает». Вот что сказал твой любимый сыночек!
Тамара Петровна закрыла лицо руками и заплакала.
— Всё, — сказала Галина. — Хватит. Витя, денег тебе не будет. Никогда больше не будет.
— Ты с ума сошла! — взорвался Витя. — Мы же семья!
— Нет, — спокойно ответила Галина. — У меня нет брата.
— Галка, ты озверела совсем! — вскочил Витя, опрокидывая стул. — Какое право ты имеешь при людях меня позорить?
— Право? — Галина повернулась к нему. — А какое право ты имел тридцать лет пользоваться мной, как бесплатной прислугой?
— Да что я тебе сделал-то? — Витя развёл руками. — Денег попросил! Большое дело!
— Большое, — кивнула тётя Зина. — Витя, мне стыдно за тебя.
— И мне стыдно, — добавила Люда. — Дядя Витя, как вам не совестно!
— Да что вы понимаете! — огрызнулся Витя. — Она же моя сестра! Обязана помогать!
— Обязана? — Галина засмеялась. — А ты кому обязан, Витя? Только себе любимому?
— Мам! — Витя кинулся к Тамаре Петровне. — Ну скажи ей что-нибудь! Семью разрушает!
Мама медленно подняла голову. Лицо у неё было мокрое от слёз.
— Витенька, — тихо сказала она, — а это правда? Ты действительно Галочке никогда не помогал?
— Мам, ну что ты! — забормотал Витя. — Я же… всегда готов был…
— Готов был, — повторила мама. — Но не помогал.
— Тамара Петровна, — встряла тётя Зина, — вы же сами знаете. Галочка всю жизнь на всех работает. А Витя…
— А Витя только берёт, — закончила Люда. — Всегда только берёт.
— Предатели! — заорал Витя. — Все против меня! А ведь я тут единственный мужчина!
— Мужчина? — Галина подошла к нему вплотную. — Витя, настоящие мужчины защищают семью, а не высасывают из неё соки.
— Да пошла ты! — рявкнул Витя. — Старая дева! Сама никого не смогла удержать, а туда же лезешь!
Тишина. Все замерли.
— Витя! — ахнула мама.
— Дядя Витя! — возмутилась Люда.
А Галина вдруг спокойно улыбнулась.
— Знаешь что, — сказала она, — спасибо. Спасибо, что сказал это. Теперь я окончательно убедилась, что правильно решила.
Она подошла к столу, взяла свою сумочку.
— Мам, прости, что испортила тебе праздник. Но это нужно было сказать.
— Галочка, — мама встала, — ты куда?
— Домой. Начинать новую жизнь. Без паразитов.
— Да кто ты такая, чтобы меня судить! — завопил Витя. — Я же твой брат!
Галина остановилась у двери и обернулась.
— Нет, Витя. У меня нет брата. У меня есть только чужой человек, который тридцать лет считал меня дурочкой.
— Галочка, постой! — заплакала мама. — Куда же ты?
— Мамочка, — Галина обняла её, — я не против тебя. Я просто больше не могу быть дойной коровой. Ты меня поймёшь.
— Понимаю, — прошептала мама. — Прости меня, доченька. Я сама виновата…
— Галочка, — встала тётя Зина, — ты правильно сделала. Давно пора было.
— Поддерживаю, — кивнула Люда. — Дядя Витя, вам должно быть стыдно.
Витя метался по комнате, как загнанный зверь.
— Да что вы все! Семью разрушаете! Мы же родственники!
— Родственники, — согласилась Галина, — но не семья. Семья — это когда все друг за друга. А не когда один паразитирует на всех остальных.
Она открыла дверь.
— Мам, торт в холодильнике. Самый вкусный. На те деньги, которые Витя вчера у меня просил.
И вышла, плотно закрыв за собой дверь.
А за дверью остался её бывший брат, который наконец остался один на один со своей совестью.
Если она у него, конечно, была.