Когда я увидела этого мальчишку в больничном коридоре, сердце ёкнуло так, что дыхание перехватило. Пятилетний паренёк, вылитый мой покойный Андрей. Те же тёмные глаза, тот же упрямый подбородок, даже нахмуренные брови — один в один.
Я тогда к дочке Лизе ехала, она с воспалением лёгких лежала. А тут этот малыш… Будто из прошлого вышел.
Но обо всём по порядку.
История началась тремя годами раньше, когда я сбежала из того дома, где каждый день превращался в испытание на прочность. После того как Андрей ушёл из жизни, свекровь Валентина Сергеевна и её дочка Марина с мужем превратили моё существование в настоящую пытку.
— Понаехала тут! — орала Валентина Сергеевна так, что весь квартал слышал. — В чужом доме порядки наводит!
А какие порядки? Я просто хотела, чтобы каждый мыл посуду за собой. И чтобы мусор не швыряли где попало. Разве это много?
Андрей, пока был жив, старался нас разделить — даже пристройку делал, отдельный вход оборудовал. Но после его ухода всё стало только хуже. Марина с мужем-бездельником Олегом вообще обнаглели — могли среди ночи музыку включить или друзей шумных привести.
— Это наш дом! — заявляли они. — Андрей для нас его покупал, не для какой-то там приблудной с ребёнком!
Лизе тогда семь было. Представляете, что творилось в детской душе, когда она это слышала?
Однажды утром я проснулась и поняла — всё, больше так не могу. Собрала чемоданы и сказала дочке:
— Лизочка, едем к бабе Клаве в деревню.
— Надолго, мам?
— Навсегда, солнышко.
Баба Клава — моя тётушка, мамина сестра. Домик у неё старенький, удобств никаких, зато тихо. И главное — своё.
В деревне зажили по-другому. Соседи оказались отзывчивыми, помогли дом в порядок привести. Лиза быстро освоилась, подружек нашла. В школу ездила в райцентр на автобусе — километров пятнадцать всего.
Я устроилась в сельскую библиотеку, плюс полы в клубе мыла по вечерам. Денег немного, но хватало. А главное — спокойно. Никто не отравлял жизнь каждый день.
Правда, грустно было иногда. Андрей… он ведь Лизу как родную принял, когда мы познакомились. Она его папой звала, а он растаял просто от этого слова. И мне его очень не хватало.
Перед уходом из жизни Андрей всё извинялся, извинялся… А за что — я тогда не понимала.
Теперь понимаю.
В новогодние праздники, когда мы с Лизой ёлку украшали, в дверь постучали. Открываю — Валентина Сергеевна стоит. Вот уж кого не ждала увидеть!
— Здравствуй, голубушка, — она улыбалась, но глаза холодные. — Весело тут живёшь. По сыну моему не скучаешь, видать.
Я ёлку чуть не уронила от неожиданности.
— Здравствуйте, Валентина Сергеевна. Что привело?
Прошла она в дом, даже не разулась, достала какие-то бумаги:
— Вот подпишешь — и дело с концом. Дом продаём.
— С чего это я буду подписывать?
— Не умничай. Никаких прав на дом у тебя нет. Подписывай — разойдёмся мирно.
Я засмеялась. Честное слово, рассмеялась:
— Ничего подписывать не буду. Можете отправляться восвояси.
— Через суд добьёмся!
— Счастливой дороги, — попрощалась я.
Валентина Сергеевна выскочила на улицу. У калитки её ждала Марина в машине. Видела я через окно — как только свекровь села, Марина на неё накинулась с претензиями.
— Мам, может, зря ты не подписала? — осторожно спросила Лиза.
— Не зря, доченька. Просто подходить надо по-человечески.
В тот же вечер Лиза простудилась. Играла с подружками в снежки, пришла вся мокрая. К утру температура поднялась, а через два дня врач сказал — в больницу надо, воспаление лёгких.
Я её в районную больницу отвезла, устроила в палате. Девочки-соседки дружелюбные попались, Лиза быстро с ними подружилась.
— Мам, можно я к Светке в соседнюю палату схожу? Она мне книжку обещала дать.
— Конечно, солнышко.
Через полчаса прихожу её забирать — а Лизы в палате нет.
— А где наша Лиза?
— К мальчику в карантинную ходила, — сказала одна девочка. — Он там совсем один лежит, скучает.
Иду я по коридору, заглядываю в палаты. И вдруг… замерла на пороге. На меня смотрел пятилетний мальчишка, копия моего Андрея. Даже дышать забыла.
— Привет, — тихо сказал малыш.
— Привет, — еле выдавила я.
Рядом с ним сидела Лиза, что-то рассказывала. Увидев меня, подскочила:
— Мам, знакомься — это Данилка. Он тут совсем один, никто к нему не приходит.
Я закрыла дверь и пошла искать медсестру. Сердце колотилось как бешеное.
— А что это за мальчик в карантинной палате? — спросила я дежурную.
Медсестра оглянулась, потом тихо ответила:
— Данила. Маму недавно похоронили, прабабушка совсем немощная — не может за ребёнком ухаживать. Оформляют в детский дом. Жалко очень — хороший мальчик, тихий.
— А можно… можно адрес прабабушки узнать?
— Зачем вам?
— Просто… он очень на моего покойного мужа похож.
Медсестра колебалась, потом записала адрес на бумажке:
— Только никому не говорите, откуда узнали.
На следующий день я поехала к прабабушке Данилы. Старенький дом на окраине города, во дворе никого. Стучу — открывает древняя старушка, еле на ногах держится.
— Вы по какому делу?
— По поводу Данилы. Я видела его в больнице.
— Проходите, — вздохнула она. — Садитесь, чайку попьём.
За чаем рассказала мне всю историю. Её внучка Алина познакомилась с парнем, он три дня у них гостил — машина сломалась рядом с домом. Потом уехал, а через месяц Алина поняла, что ждёт ребёнка.
— Искать его не стала, — продолжала бабушка. — Гордая была, говорила — сама справлюсь. Когда заболела в прошлом году, попыталась через знакомых разыскать отца мальчика. Выяснила — Андрей звали, работал на стройке. Но там сказали, что его уже нет среди живых.
У меня мурашки по коже побежали.
— Андрей? — переспросила я.
— Ага. Симпатичный парень был, добрый. Данилка весь в него пошёл — и внешне, и характером.
— А фамилия как была?
— Кузнецов вроде.
Это была фамилия моего мужа.
— Скажите, а вы… — я запнулась. — А вы не помните, когда это было?
— Лет шесть назад, весной. Я хорошо помню — сирень как раз зацветала.
Шесть лет назад весной Андрей действительно ездил по области, стройки объезжал. И тогда же у нас с ним кризис в отношениях был — чуть не развелись. Он из дома ушёл на неделю, жил неизвестно где.
— А я жена Андрея, — тихо сказала я.
Бабушка посмотрела на меня внимательно:
— Вон оно что… Так вы его вдова, значит. Понятно теперь, почему Данилка вам знакомым показался.
— Что с ним теперь будет?
— В детский дом определят. А что делать — я уже не могу за ребёнком ухаживать. Еле сама передвигаюсь.
— А если… если я его возьму?
— Как это?
— Оформлю опекунство. У меня дочка есть, дом. Справлюсь.
Бабушка заплакала:
— Неужели согласитесь? Я уже думала — пропал мальчик, никого у него нет.
— Он не пропал, — сказала я. — У него есть я.
Домой вернулась вечером, голова кругом. Лиза встретила встревоженно:
— Мам, что случилось? Ты какая-то странная.
Рассказала ей всю историю. Лиза слушала, глаза округлились:
— То есть Данилка — это как бы мой братик?
— Сводный братик, да.
— А мы его к себе заберём?
— Если ты не против.
— Конечно, не против! Он классный, мы уже подружились.
На следующий день позвонила в органы опеки, узнала, какие документы нужны. Список оказался внушительный, но я решила — справлюсь.
Через неделю выписали Лизу из больницы. Данилу тоже выписывали, но везти его должны были в детский дом. Я приехала в больницу пораньше, нашла заведующую отделением:
— Я хочу оформить опекунство над Данилой Кузнецовым.
— Вы ему кто?
— Вдова его отца.
Документы собирала месяц. Справки, характеристики, медицинские заключения. Данила всё это время жил у прабабушки, которая из последних сил за ним ухаживала.
Я часто к ним ездила, привозила продукты, играла с мальчиком. Он постепенно привыкал ко мне, перестал бояться. Лиза тоже приезжала — они с Данилой быстро сдружились.
— Тётя Катя, — спросил он как-то, — а правда, что у меня теперь будет семья?
— Правда, Данилка. Самая настоящая семья.
Когда все документы были готовы, я официально стала опекуном Данилы. Прабабушка передала мне немногие вещи мальчика и заплакала:
— Спасибо вам. Теперь я спокойна — мальчик не пропадёт.
Данила оказался удивительным ребёнком. Тихий, воспитанный, очень привязчивый. За месяц жизни с нами он расцвёл — стал улыбаться, играть с Лизой, даже проказничать начал.
А тут неожиданно объявилась Валентина Сергеевна. Узнала каким-то образом про Данилу и приехала знакомиться с внуком.
— Ну надо же, — сказала она, глядя на мальчика. — Вылитый Андрей в детстве.
Данила спрятался за мою спину — чужих боялся.
— Не пугайте ребёнка, — попросила я.
— Да я не пугаю. Просто… он действительно очень на сына похож.
Мы сели за стол, попили чаю. Валентина Сергеевна рассматривала Данилу, и я видела — растаивает на глазах.
— Слушай, Катя, — сказала она вдруг. — Давай мириться. Ради внука.
— Я не против. Только без скандалов и претензий.
— Без скандалов. И вообще… я тут подумала. Может, вам в город вернуться? Дом-то большой, места всем хватит. А здесь детям тяжело — школа далеко, врачей нормальных нет.
— А Марина с Олегом?
— А их я выселила уже. Через суд. Оказывается, прав у них на дом не было — всё на Андрея оформлено было, а он тебя в завещании указал.
— Как это выселили?
— Да просто. Они там кредиты понабирали, долги наделали. Приставы пришли, имущество арестовали. Пришлось им съезжать к Олегиным родителям.
— И вы мне ничего не сказали?
— А зачем тебя расстраивать? Сама справилась.
Я на неё посмотрела — что-то изменилось в Валентине Сергеевне. Стала мягче что ли, добрее.
— Знаете что, — сказала она, — если вы в город переедете, я вам помогать буду. С детьми, по хозяйству. Внука хочу видеть, да и Лизу тоже — она ведь почти как родная внучка стала.
— А сами где жить будете?
— Да я тут у вас в деревне останусь, если позволите. Дом ваш тётушки купить хочу — для дачи. Огородом заниматься буду, на пенсии-то время есть.
Я подумала и согласилась. В городе действительно детям лучше будет — и школы хорошие, и кружки, и врачи рядом.
Переехали мы через месяц. Дом оказался в отличном состоянии — Валентина Сергеевна всё привела в порядок, даже ремонт небольшой сделала.
Данила сначала стеснялся, боялся что-то трогать. Но Лиза взяла шефство над братиком, всё ему показывала, рассказывала.
— Данилка, это твой дом теперь, — говорила она. — Можешь всё трогать, это же твоё.
Постепенно мальчик освоился. А когда пошёл в детский сад, и вовсе расцвёл. Воспитатели хвалили — ребёнок развитый, сообразительный.
Валентина Сергеевна приезжала раз в неделю, помогала с детьми. Стала совсем другим человеком — терпеливая, заботливая. Данилу обожала просто.
— Катенька, — сказала она как-то, — прости меня за всё. Я тогда с горя озверела, когда Андрей ушёл. На тебе зло срывала, а ты ни в чём не виновата.
— Да ладно уже, Валентина Сергеевна. Всё в прошлом.
— Нет, не ладно. Я понимаю теперь — ты хорошая мать, хорошая жена была Андрею. И внука не оставила, хотя могла мимо пройти.
— Да как же мимо-то? Он же Андреев сын.
— Не каждая бы так поступила. Чужого ребёнка взять — это ответственность большая.
— Он не чужой. Он семья.
Время шло. Данила рос, развивался. В школу пошёл в первый класс — способный оказался, учительница хвалила. Лиза стала настоящей старшей сестрой, заботливой и ответственной.
Я тоже изменилась. Устроилась работать в городскую библиотеку, зарплата получше стала. И главное — поняла, что жизнь продолжается. Есть дети, есть цель, есть смысл.
Валентина Сергеевна в деревне обосновалась основательно. Огород развела, кур завела, даже козу купила. Говорит — в старости к земле тянет, а в городе воздуха не хватает.
На выходные мы часто к ней ездим. Дети деревню полюбили — там свобода, простор. Данила особенно — мальчишка всё-таки, ему бегать нужно.
Недавно он спросил:
— Мама Катя, а папа Андрей меня любил бы?
— Конечно, любил бы. Очень сильно.
— А почему он не знал про меня?
— Так получилось, солнышко. Взрослые иногда ошибаются, делают неправильно. Но это не значит, что он тебя не любил.
— Понятно. А ты меня любишь?
— Больше жизни, Данилка. Ты же мой сын теперь.
Он обнял меня крепко-крепко:
— И я тебя люблю, мама.
В такие моменты понимаешь — всё в жизни происходит не случайно. Андрей ушёл из жизни, оставив мне не только боль, но и этот удивительный подарок — сына, которого я никогда не рожала, но которого люблю как родного.
А Валентина Сергеевна из врага превратилась в союзника и помощника. Люди меняются, когда понимают, что действительно важно. Для неё важным оказался внук — и ради него она готова была на всё.
Сейчас я смотрю на свою семью — на Лизу, которая стала заботливой старшей сестрой, на Данилу, который больше не боится, что его бросят, на Валентину Сергеевну, которая обрела смысл жизни в заботе о внуках — и понимаю: счастье не в том, чтобы всё было гладко. Счастье в том, чтобы справляться с испытаниями и не терять способность любить.
*****
А вы верите, что в жизни нет случайностей? Сталкивались ли с ситуациями, когда судьба преподносила неожиданные повороты? Поделитесь своими историями в комментариях — очень интересно узнать, как жизнь испытывала вас на прочность!