Когда я случайно обнаружила 3 250 долларов в копилке моего 13-летнего сына, меня охватила паника. Откуда у него такие деньги? Решив узнать правду, я последила за ним после школы… и обнаружила нечто, что глубоко потрясло меня, но в то же время принесло облегчение.
Прошло три года с тех пор, как мой муж, Адам, ушел из жизни. За это время я научилась выживать на кофеине и усталости. Я совмещаю две работы, чтобы оплатить счета, и даже при этом мы постоянно балансируем на грани.
Advertisements
Я стараюсь не показывать это Ноэлю, но дети не глупы.
Они видят. Они понимают.
Когда я нашла 3 250 долларов в его копилке, меня охватило чувство холода.
Это был мой первый выходной за несколько недель, и я решила провести его, тщательно убираясь в квартире. Я мыла пол в комнате Ноэля, когда случайно задела его столик, и старый керамический поросенок с деньгами упал на ковер.
Крышка открылась, и деньги посыпались на пол.
Я стояла, замирая от волнения.
Я начала считать.
Сто. Пятьсот. Тысяча.
Когда я добралась до последней купюры, мои руки затряслись.
3 250 долларов.
Мой сын. Мой 13-летний сын скрывал больше денег, чем у меня на счету.
Откуда он их взял?
Я села на край его кровати, ощущая тяжесть денег в руках. Мой мозг прокручивал самые ужасные мысли. Неужели он крадет? Или занимается чем-то нелегальным? Может быть, попал в плохую компанию? В какую-то опасную ситуацию?
Ноэль был хорошим ребенком. Он был как Адам. Добрый. Умный. Щедрый.
Но отчаяние может заставить человека сделать то, о чем он никогда бы не подумал. И я знала—Боже, я знала—как трудно нам приходится.
Той ночью, за ужином из макарон с сыром, я решила поговорить с ним. Но он опередил меня.
“Мам, завтра после школы я иду на день рождения Томми”, — сказал он с непринужденным видом.
Слишком непринужденно.
“Я могу вернуться поздно. Томми сказал, что у них будет вечеринка у бассейна, а его папа будет готовить хот-доги и гамбургеры на гриле!”
Что-то внутри меня сжалось. Он звучал… заставленным. Как будто заранее подготовил свои слова.
“О, правда?” — спросила я, стараясь, чтобы мой голос оставался легким. “Во сколько начинается вечеринка?”
“После школы. У него дома. Я уже был там. Недалеко от школы.”
Я улыбнулась и потрепала его по волосам. Затем я пошла в свою комнату, достала телефон и позвонила маме Томми.
Мне было неприятно это делать, но я должна была узнать правду. Если у Томми действительно вечеринка, не будет ничего страшного, если я услышу это от его матери.
Ее ответ охладил меня до костей.
“Исла, вечеринка? Нет, день рождения Томми только в следующем месяце. Он намекал на праздник, но мы еще ничего не отправляли.”
“И не может быть какой-то другой вечеринки завтра? Может, Ноэль что-то перепутал?”
“Может быть, но Томми ничего не говорил об этом. Я могу лишь сказать, что мы пока ничего не планировали.”
Я едва помню остальную часть разговора.
Как только я положила трубку, я поняла, что мне нужно делать. Мне нужно следить за сыном после школы.
На следующий день я припарковалась через дорогу от школы Ноэля, сердце колотилось от тревоги. Вокруг было много машин, и я знала, что он меня не заметит. Он не ожидал меня, так что не стал бы присматриваться.
Когда прозвенел последний звонок, я наблюдала, как он выходит, рюкзак перекинут через одно плечо. Он не колебался ни секунды. Просто пошел по тротуару, уверенно, как человек, который точно знает, куда направляется.
Я вышла из машины и пошла за ним на расстоянии.
Мы шли почти пятнадцать минут, пока он не остановился у дома, который выглядел как из фильма.
Большой. Безупречно чистый. С высокими кустами и железной калиткой.
Не похоже было, что это дом одного из его друзей.
Ноэль нажал на домофон. Через несколько секунд калитка открылась, и он шагнул внутрь.
Было видно, что хозяева этого дома ожидали Ноэля.
Мое сердце забилось быстрее. Что мой сын делает здесь?
Я осторожно подошла ближе, пытаясь что-то разглядеть через забор. Я должна была увидеть хоть какой-то признак жизни. Хоть что-то.
Через пару минут я увидела, что мне стало плохо.
Мой сын. Мой ребенок. Стоял с граблями, начал на них петь. Потом стал сгребать листья. Когда он закончил, стал поливать красивые цветочные клумбы. Наконец, начал убирать двор, как наемный рабочий.
Что, черт возьми, происходит?
Я не раздумывала. Нажала на домофон.
“Здравствуйте! Чем могу помочь?” — раздался голос.
“Я мама Ноэля”, — ответила я спокойно.
Через мгновение калитка открылась. Я уверенно пошла к двери и постучала, сердце стучало в груди.
Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стоял пожилой мужчина, ему было около семидесяти лет. Яркие голубые глаза. Дорогой кардиган. Он моргнул, удивленно посмотрев на меня.
“Могу помочь вам, мама Ноэля?” — спросил он.
Я нахмурилась, пытаясь понять, как мой сын оказался в этом доме с этим стариком.
“Я… я мама Ноэля,” — сказала я глупо, не сразу понимая, что говорю.
Он понял, кто я, и улыбнулся.
“Прекрасный парень у вас,” — сказал он, глядя через плечо, где Ноэль стоял, замер, с лейкой у ног, глаза полные вины.
“Кто вы? И почему мой сын работает у вас?” — я снова повернулась к старику.
Он немного смягчил выражение лица.
“Меня зовут Леонард. Ноэль не работает на меня… не в том смысле, как вы думаете. Он предложил мне помочь с мелкими делами. Он подметает, поливает растения и даже кормит карпов в пруду. Я просто даю ему немного денег в знак благодарности.”
Я скрещиваю руки.
“Что заставило вас нанять ребенка?”
“Я не нанимал его,” — рассмеялся Леонард. “Это он ко мне пришел.”
Я не сразу заметила, что Ноэль подошел ко мне. Он чихнул — аллергия от работы в саду. И я почувствовала его присутствие рядом.
“Объясни. Сейчас же,” — сказала я.
Ноэль замедлил шаг, потом глубоко вздохнул и наконец заговорил.
“Три месяца назад я видел, как Леонард боролся с продуктами возле магазина. Я помог ему донести продукты домой…